Я вернулся за тобой - Страница 43

Он сердито пялится на меня. Его взгляд словно сталь. Холодный и жесткий. Он не выглядит как мужчина, который пытался расположить меня к себе последние пару дней. Он выглядит мужчиной, которого я толкнула через его собственную границу. Будто конфронтация с его матерью была последней каплей.

— Двенадцать лет назад Джеймс Финичи отправился на задание в Центральную Америку и не вернулся.

— Он вернулся. Просто позже, чем все ожидали.

Но Винсент качает головой.

— Нет, Джеймс так и не вернулся. Вернулся Тет.

— Он — не два человека, Винсент. Он просто Джеймс.

— Ты права. Он — не два человека. Он просто Тет. Джеймс умер в той тюрьме в Гондурасе. Они морили его голодом. Не давали ему воды. Лишали основных удобств. Они запирали его в камере, места в которой хватало только чтобы вытянуться, и не хватало, чтобы стать в полный рост. А когда стало понятно, что Организация не собиралась вести переговоры о его возвращении, даже если он и был сыном одного из самых элитных членов, они сделали его рабом и пытали его.

Я застреваю на слове раб.

— Но у нас всех есть наставники, когда мы достигаем определенного возраста. И наставником Джеймса был Один. Человек, который пытался убить тебя на прошлой неделе, это тот самый человек, который спас Джеймса в том году. Это стало огромным долгом. Это ты понимаешь?

Я не прекращаю смотреть на Винсента. Не могу оторвать от него глаз. Мышцы его скрещенных рук сжимаются, даже если он пытается сохранять их расслабленными на груди. Он снова стискивает челюсти. Ладони сжаты в кулаки.

— Я не понимаю, Винсент. Я не знаю, что означает иметь огромный долг.

— Как и Джеймс не понимал.

Винсент поворачивается и начинает наливать тесто в вафельницу. Я наблюдаю за его работой, а затем, когда заканчивает, он закрывает крышку и нажимает на кнопку прежде, чем повернуться ко мне. Он выглядит немного спокойнее, но все равно очень напряженным.

— Это означает, что он обязан Один своей жизнью. Обязан своей верностью. Он всем ему обязан. Так что каждый раз, когда Один приходил к нему с просьбой, Джеймсу приходилось говорить «да».

Теперь мое сердце колотится быстрее.

— Чему он говорил «да»?

— Убийствам из мести. Поставкам наркотиков. Пыткам. И… — вафельница издает писк, и он поворачивается перевернуть ее.

— И чему еще?

— И… он хранил секреты. Секреты Один. Секреты, которые нужно раскрыть.

Я ожидаю, пока Винсент расскажет подробности, но он стоит ко мне спиной.

— Этого недостаточно, — обращаюсь я к его спине. — Этого недостаточно, чтобы изменить мое мнение о нем.

— Это потому что у тебя нет подробностей, мисс Тейт, — он снова возвращает свое внимание на меня. — Подробности — это то, что меняет сердца и умы людей.

— Он рассказал мне, что убил сотни людей. Рассказал, что сделал все это. Но я тоже киллер. Ты знаешь это. Я не невинна. У меня есть секреты. Много секретов. Секреты о плохих людях.

— Джеймс Финичи — самый худший из этих людей, Харпер. Самый. Худший.

— Тогда какие секреты? Если зло в подробностях, значит, дай мне подробности.

Винсент вытаскивает вафлю из вафельницы и бросает ее на тарелку. Ароматный запах — сильный контраст с разговором между нами. Он ощущается сюрреалистичным. Он распределяет немного масла по маленькому узору в клеточку, а затем поливает кленовым сиропом сверху. Его пальцы тянутся к мешочку с сахарной пудрой, и он посыпает ее поверх сиропа, пока тот не становится покрыт белыми пятнышками.

Он подносит тарелку ко мне и ставит на металлическую столешницу со звоном, который эхом раскатывается по комнате.

— Вилку? — спрашивает он, протягивая мне ее.

— Спасибо, — я беру вилку и отламываю ею маленький кусочек вафли, пока он наклоняется над столешницей и наблюдает. Я подношу его ко рту, и по какой-то причине то, что я ем перед ним, волнует меня. Моя киска пульсирует на мгновение, пока я наслаждаюсь едой, и понимаю, что его взгляд сосредоточен на мне. Только на мне. — Ты не собираешься поесть?

Улыбка стирает напряжение разговора, и в ту же секунду он немного оживляется.

— Накорми меня.

И затем он посылает мне похотливую улыбку, от которой я снова чувствую, как растет пульсация.

Я накалываю еще один кусочек вафли и подношу к его губам.

— Расскажи мне секреты, которые хранил Джеймс.

Он открывает рот, и я кладу еду на его язык, не в силах смотреть на его губы, на то, как они обхватывают вилку. Я оттягиваю ее и напоминаю себе, как дышать.

Он указывает на тарелку.

— Как насчет того, чтобы я покормил тебя? Ты ешь — я говорю.

Я удивлена, что мне так легко удается получить ответы, которые я ищу, но я не настроена спорить, так что киваю и передаю ему вилку.

Он отламывает кусочек вафли и подносит к моему рту. Я открываю рот для него, но в последнюю секунду он наклоняется и целует меня. На вкус он, как сироп и лакомство. На вкус он, как завтрак с кем-то, кого ты любишь. На вкус он, как жизнь, которую я себе хочу. Нормальная жизнь, без секретов. Я никогда не хотела секретов. Никогда не хотела знать их. Всю свою жизнь я убегала от фактов, и вот она я, выпрашиваю их.

— Тебе придется целовать меня после каждого секрета, — шепчет он в мой рот. — Тебе придется целовать меня, когда я расскажу тебе о некоторых вещах, иначе я не смогу сделать этого. — Затем он отодвигается назад и выдвигает вилку вперед. Открываю рот для еды, и он кладет ее мне на язык, пока я не захватываю ее зубами и начинаю жевать.

— Скажи «да» этому, Харпер Тейт, и я расскажу тебе все, что ты хочешь знать за цену поцелуя.